читать дальше
Осень сводит меня с ума
снова,
сваи, бетон и основы
выбивая из-под меня.
Дня
становится меньше,
а ночь готова,
сорвавшись, сорвать оковы,
на бис
прошептаться на ухо,
и я за ней, как за шлюхой,
качусь
по наклонной
вниз.
Бриз
остался в июле.
Пулей свистит обезумевший шквал.
Подвал
полон ветра и кошек,
замёрзших, неладных, хмарных,
отчаянно благодарных за то,
что намедни давал
из кармана
кусок колбасы.
Часы
отмеряют шагами дни,
сны
и дождливые тёмные вечера.
С утра
остро хочется кофе,
и словно спасение — плед.
Рассвет отвратительно матов,
присаживается на карниз
дожидаться слепого заката.
Отчаянно крою матом
октябрьский нервный криз,
луну задуваю, как свечку, —
осечка
промашка,
как будто бы я вверх тормашками
хламом
на ветке
повис.
Осень — стая бродячих кленовых лис.
© Fledermaus
Осень сводит меня с ума
снова,
сваи, бетон и основы
выбивая из-под меня.
Дня
становится меньше,
а ночь готова,
сорвавшись, сорвать оковы,
на бис
прошептаться на ухо,
и я за ней, как за шлюхой,
качусь
по наклонной
вниз.
Бриз
остался в июле.
Пулей свистит обезумевший шквал.
Подвал
полон ветра и кошек,
замёрзших, неладных, хмарных,
отчаянно благодарных за то,
что намедни давал
из кармана
кусок колбасы.
Часы
отмеряют шагами дни,
сны
и дождливые тёмные вечера.
С утра
остро хочется кофе,
и словно спасение — плед.
Рассвет отвратительно матов,
присаживается на карниз
дожидаться слепого заката.
Отчаянно крою матом
октябрьский нервный криз,
луну задуваю, как свечку, —
осечка
промашка,
как будто бы я вверх тормашками
хламом
на ветке
повис.
Осень — стая бродячих кленовых лис.
© Fledermaus